О Тамаре Ивановне Тимченко мы узнали, благодаря нашему волонтёру Алевтине Шаховой. Её мама, Римма Александровна, вместе с Тамарой Ивановной преподавали русский язык и литературу; познакомились они в далёком 1953 году и через все годы пронесли тёплые дружеские отношения.
Тамаре Ивановне сейчас 90 лет, но, несмотря на возраст, она бодра, энергична и у неё на попечении целое дворовое хозяйство: кошка Маша, голуби и воробьи.
Два раза в день, в одно и то же время, она выходит их кормить. И они её знают, ждут и -удивительно!- слушаются.
Учитель - везде учитель!
-Тамара Ивановна старожил этого двора.
Тамара Ивановна, а сколько лет Вы здесь?
- Здесь? С 53 года.
- 53-го. Нет, а, значит, вернулись когда вот из места отдыха, если так можно сказать,
- Вы не в эту квартиру ещё, да?
- Нет, мы жили же на 8-й Советской.
- На 8-й Советской…
- Да, а потом нас, поскольку непригодно жильё там, - в
стенку окна, в общем там залило, после войны там всё было залито, и нас переселили, вот дали сюда.
- Понятно, я думала, Вы сразу здесь.
- Нет-нет-нет.
- У Вас сначала место жительства было на Советской?
- Да, на 8-й Советской.
- То есть, фугаски Вы там гасили?
- А?
- Фугаски там гасили?
- А, там да-да. Ну, фугаски-то мы не гасили…
Затем разговор переключился на дворовую живность, потом на личные темы. Продолжили записывать
воспоминания мы уже
в комнате Тамары Ивановны.
- Мы отдыхали… Так я всё расскажу!
- А, я вот хотела про Ваших родителей, откуда Вы родом, расскажите.
- А родом из Ярославской области.
.- Из Ярославской, да? Это вот… А местечко какое?
- Деревня Савино.
- Вот вы там и отдыхали перед войной?
- Нееет.
- А, в другом…
- Мы отдыхали совсем в другом месте. Вот. У нас жила Жукова такая, бабушка. И она нам дала свой адрес, говорит, что деревня стоит на берегу Шелони, и дом пустой, поэтому можете ехать туда отдыхать; и мы там отдыхали два года, а вот на третий год мы с Лёней поехали.
- А два года вы с кем отдыхали, с мамой?
- С мамой.
- А вот как вы так оказались, что вы одни-то дети, без мамы?
- Так вот я должна это всё рассказывать. Или уже рассказываю? … Аля вот меня допрашивает. Ты меня не допрашивай!
- Всё, я замолчала.
- Да, да, да, да. Это самое… Ну, в общем, мои занятия закончились – в мае кончались, и мы остались гулять во дворе. Дворик у нас маленький на 8-й Советской был, поэтому мать решила отправить нас отдыхать в Псковскую область, где мы раньше отдыхали. И поскольку у неё отпуск с 1 июля, она не могла с нами поехать. Поэтому, она заранее договорилась с семьёй Пиманычевых… ой, как мне светит в глаза…
- Давайте может немножечко…
- Ладно.
- Шторку задёрнуть.
- А это не влияет?
- Нет, ничего страшного.
- Ну, тогда, Аля, задёрни немножко.
- Да, хорошо. Ну, вот… и поскольку у матери отпуск-то с 1 июля, она решила нас отправить к Пиманычевым, в семью Пиманычевых, и договорилась заранее с ними, что они нас примут, что они нас встретят. Ну и вот, мы приехали туда к ним. Их пять человек семья: бабушка Стеша, у неё невестка и сын Миша, у них двое детей. Ну, и мы ещё двое.
До двадцатого мы отдыхали хорошо, купались. Погода была, помню, хорошая, а 22-го вдруг слух пошёл – началась война. И в деревне так беспокойно стало. Все говорили, что немец до нас не дойдёт, его остановят на границе. Но он как раз шёл с той стороны, где Псков, Порхов, а от Порхова наша деревня в Псковской области была в 35 километрах. От Порхова.
И так первые дни беспокойно, беспокойно всё уже, все надеялись, что не дойдёт немец, а потом вдруг сказали, что немец приближается уже к Боровичам. А Боровичи – это у нас основная деревня как бы, и она находилась от Сухлово в восьми километрах.
То есть, все понимали, что немец уже скоро будет в деревне. Быстренько все свои пожитки, какие можно увезти, собрали все, и вся деревня ринулась на заброшенный хутор. Он находился километрах в 3-5, наверное, в лесу, там уже ни домов, ничего не было, но просто там такое место, вытоптанное было. И вот все туда,- кто поехал на лошадях, кто так, со скарбом пошёл, и там, в лесу, стали вырывать себе землянки: где-то жить и спать-то надо.
Ну, а семья Пиманычевых, там дядя Миша был – сын ба… этой, бабы Стеши, он тоже выкопал себе
времянку такую, для своей семьи, ну, а нам места там не хватило, места там для нас не было с Лёней.
И мы с Лёней, ну, где ночевали? - там некоторые на лошадях приезжали, и там телеги стояли, и мы с Лёней ночевали под телегой. Это был уже июль месяц, ночи были холодные, ну, вот, мы с Лёней прижмёмся спинами, но всё равно… Я убежала – на мне было одно платье и на босу ногу сандалии раньше были – мы носили сандалии. И всё, вся одежда. Поэтому я замерзала ночью, дрожала уже ночью, видно, ночи холодные … я забыла принять, извините (лекарства- ред.) У меня давление поднимается…
- Водичка.
- Воду, ага. Мне тяжело вспоминать, все эти, конечно, события.
- А Вам сколько тогда лет было?
- Мне было 12 лет, а Лёне – 14.
- Я почему-то думала, что Лёня старше… младше.
- Лёня старше. Ну, вот. И мы с ним под телегой. Есть было нечего. Лёня раза два ходил в деревню, первые два дня. А там ничего нет из еды. Когда они уходили – коров подоили, и там было много молока – крынки такие были, в крынках было молоко, оно скисло, конечно.
Лёня принёс полведра этого… этой простокваши, и на поле там сорвал морковку, она ещё и мелкая была такая. Мы погложем этой морковки и запиваем, пока была, этой простоквашей, потому что воды там не было, еды не было, воды не было там никакой. Я не знаю, где потом воду брали.
И так мы под этой телегой, наверное, с неделю. Ну, во времени я могу ошибаться везде и всюду, потому что я не засекала все эти временные всякие периоды. Где-то мы с неделю жили, потом Лёня говорит: «Знаешь что, мы с тобой оба здесь погибнем. Я буду пробираться в Ленинград». А уже все знали, что немец идёт уже… это… Сухлово наше уже под немцами. Уже немец занял наше Сухлово. Ну, вот. То есть, мы были в лесу, в 3-5 километрах от немцев.
- Рядышком.
- Рядышком, да. Ну, вот, Лёня говорит: «Я буду пробираться лесами, полями как-то, не дорогой, конечно, буду пробираться в Ленинград. Я – плакать, говорю: «Лёня, так возьми меня с собой!» А он говорит: «Ты мне только мешать будешь. Я один, быстренько как-то сориентируюсь, а с тобой мне трудно. А так мы оба погибнем».
Я говорю: «Так я тоже погибну». Ни есть, ничего. Пиманычевы уже от нас отказались, уже они ни еды, ничего. И… И очень невестка оказалась очень такой нехорошей женщиной – и даже не подпускали нас к землянке, - она не подпускала, чтобы я хотя бы там просила ночевать – чтобы около землянки.
Ну, в общем, Лёня согласился. И мы с ним пошли . Лесами, полями шли. Я не знаю, сколько мы километров с ним прошли; и мы, оказывается, переходили - вот такая бывает нейтральная зона – когда наши отступили, а немцы ещё не заняли следующие деревни. То есть называется «нейтральная зона». Потом мы в каком-то месте вышли на дорогу.
( Продолжение следует...)
Тамара Тимченко
Накануне выхода в свет первого номера “Былое & Думы” я невольно задумалась: о чём написать?
Совсем недавно 9 мая я впервые приняла участие в акции “Бессмертный полк”, одна из миллиона жителей и гостей Санкт-Петербурга. Почему миллионная я? Сообщили, что в Москве в колонне было около 700 тысяч человек, а в Санкт-Петербурге – более одного миллиона. Горжусь! А вы?
Смотрю на экран телевизора. Репортаж, фото не очень чёткие, но среди оформления не только флаги России, георгиевские ленты, а и красные флаги с серпом и молотом СССР. Да, многие, как и я, вспоминают времена Советского Союза.
Мне было пять лет, когда началась Великая Отечественная война. Гомель сразу бомбили в 4 часа ночи 22 июня1941 года. Мама рассказывала, что я, как проснулась, подбежала к ней, обняла, кричала -- очень страшно было.
В первые дни войны папу призвали на фронт, а братика Николая не взяли, ему 17 лет было. Папа уверенно сказал: «Вас эвакуируют в N-ском направлении». И мы вместе эвакуировались, прихватив кое-какие вещи, летнее, а главное фотографии. Поэтому у меня сохранились детское фото и семейные фотографии.
Мы ехали в товарном составе куда-то на юг. В телячьем вагоне места всем хватало. Иногда останавливался поезд, тут сразу братик Коля бегал за кипятком в бидончик, а потом угощал многих в нашем вагоне. Мы грызли сухарики, запивая “чаем” с какой-то травкой… спали на сено-соломе, я спала на полу, под голову – тюк с вещами, зимнюю одежду, столиком был картонный чемоданчик. Иногда бомбили, но в наш состав не попали. Когда объявили, что следующая остановка Поворино, мама сказала: “Дети, мы выйдем и пойдём пешком на мою родину – в Борисоглебск, там родные сёстры”. Это – в Воронежской области, на реке Ворона. Поворино – узловая станция, и мама боялась, что состав до Борисоглебска не дойдет. На меня надели зимнее пальто, шапку, чтобы не нести в руках; брат нёс чемодан, мама узел, я большой бидон для кипятка.
Был жаркий июнь, потом июль. По шпалам идти было нелегко, но интересно – прыжками, куда прискочишь?
И пришли в Борисоглебск, к тёте Дусе, у которой муж ушёл на фронт, две дочки – одна старше, Зоя, а другая, Люся, младше меня на три года. До войны мама с папой отпуск проводили всегда у родных в Борисоглебске. В детстве мы, двоюродные сестры, не обижали друг друга. Играли, помогали всем. Жили дружно! Мама занималась хозяйством, что-то растила в огороде, ходила за курами, варила еду, тётя работала в магазине. Главное, нас не оккупировали фашисты, но бомбили.
В городе стояла летная часть, а еще часть, оснащенная реактивными катюшами. Брат Коля научился там водить автомобиль.
Что нас радовало в те годы? Сладостей не было. На огороде росли ягоды – паслён, а мы называли “бзника” (куст возле уличного туалета). Ещё тётя приносила вечером жмых. Знаете, что это? Нет, не остатки от ягод после варки варенья, как думали детки 3-го класса. Этот жмых оставался от отжатия семян подсолнуха, когда делали растительное масло. Оставалась шелуха, но нам нравилось.
А недавно в январе, когда весь город отмечает день снятия фашистской блокады Ленинграда, ко мне подошел внук Никита: «Бабушка, расскажи про блокаду» -- «Что я скажу, если не была в блокированном городе?» -- «Ну что-нибудь расскажи». И я рассказывала в 3-м классе, когда внук Никита пригласил на урок о блокаде Ленинграда, о своей войне. Я отказывалась, так как не блокадница. Но внук чуть ли не расплакался: как он скажет учительнице, что бабушка не придёт. Пошла, рассказала о своих воспоминаниях о войне 1941-45.
На встрече с детьми я проделала опыт, принеся чёрный хлеб для каждого: 125 грамм на целый день ребёнку и неработающей маме. А рабочим по 250 г.
-- Детки, прошу вас медленно жевать этот хлеб, примерно половину ломтика. Если понравится, поднимите руку.
Одна девочка сказала:
-- Он мне показался сладким.
-- Верно. На уроках химии в 7-м классе вы узнаете, что углеводы превращаются в сахар. Но наш хлеб сам по себе качественнее, чем блокадный. И его мало давали. Берегут блокадники каждую крошку. И вы берегите, не выбрасывайте. Растите умными!
Дети мне аплодировали. И подарили букет, он запомнился мне.
Я помню День победы 9 мая 1945 года очень хорошо, мне было уже 10 лет: все обнимались, улыбались, пели, танцевали. И ждали с фронта родных. Я дождалась папу, а потом и брата-гвардейца, который всю войну водил “Катюшу”.
Лидия Абоносимова
Петербуржцу Василию Петровичу Акимову выдалось немало пережить. Но он даст фору кое-кому из молодых. Общаясь с ним, невольно заряжаешься энергией, жизнелюбием, оптимизмом. Он с радостью приходит в гости к детям, в школы. На этот раз ветерана принимали ребята студии журналистики Дома детского творчества Калининского района.
Когда началась война, мне было 16 лет.
Я вырос в крестьянской семье, отец был
путевым обходчиком в Окуловке. Годом ранее я пошел
в ремесленное училище в Парахино, -- начал он рассказ.
3 июля 1941 года мальчишек построили в спортзале. Затаив дыхание, выслушали речь Сталина – ее он запомнил на всю жизнь. Затем послали рыть противотанковые рвы. После окончания училища пошел путевым рабочим на железную дорогу. В октябре 1941 года немцы заняли Малую Вишеру, через месяц Тихвин. Создалась опасность двойного окружения Ленинграда. Штаб Волховского фронта принял решение разобрать один из главных железнодорожных путей от Малой Вишеры до Бологое, чтобы не допустить наступление немецких войск на Бологое.
-- Мы по ночам копали на обочине пути траншеи, разбирали рельсы и прятали их в землю с таким
расчетом, чтобы в случае оккупации территории противник не знал, где рельсы зарыты. Мосты подготавливали к взрыву, в опорах делали ниши для закладывания взрывчатки.
Молодых парней перевели на казарменное положение. На каждой станции был сформирован отряд истребительного батальона. Мы приняли присягу, занимались военной подготовкой. Всем выдали оружие. По ночам дежурили в поселке с целью выявления диверсантов, сброшенных с немецких самолетов. В дозор шли по двое. Однажды днем, работая на пути, увидели, как немецкий истребитель покружил над деревней Варгусово и сел на только что сжатое поле.
Схватив винтовки в казарме, бросились к нему. Окружили самолет, немец вылез из кабины. Мы бросились с винтовками наперевес со всех сторон. Пилот сдался. Подошел, вынув пистолет, бригадир пути Куделин. Немец не сопротивлялся, указывая пальцем на землю. Стало ясно: он потерял ориентацию и сел на нашей территории. Прибыли красноармейцы, охранявшие мост. Летчика под охраной отправили в окуловскую милицию.В конце ноября наши войска освободили Малую Вишеру. Стал вопрос о восстановлении разобранного пути. В короткий срок разобранный путь был вновь уложен и поезда пошли по двум путям без задержки движения. Наступил 1942 год, мне исполнилось 17 лет.
По повестке РВК я оказался на Ленинградском фронте в составе 389-го стрелкового полка, 36-й стрелковой дивизии.
Начальник отдела кадров строго предупредил: «Фронт для вас, ребята, здесь!», однако порыв пацанов защищать Родину был велик.
Трое друзей ушли в военкомат. Сменили черные шинели на солдатские. Из троих выжил один Акимов.
Попал в 389-й стрелковый полк 36-й стрелковой дивизии.
Восстановив силы, часть примкнула к тем, кто защищал Ленинград. В марте 1943 года, пройдя в обмотках полсотни километров по снежной каше, прибыли в Шлиссельбург. Только что была построена железная дорога -- Дорога победы. Свайно-ледовую низководную переправу протяженностью 1300 метров возвели под огнем противника за 14 дней!
Перебрались на правый берег Невы – тут и Ленинград, постоянные обстрелы.
Как-то летом наша машина двигалась по Международному проспекту в направлении Пулково. В районе Средней Рогатки вражеский снаряд ударил под передний скат, я очнулся на асфальте, рядом -- еще трое моих товарищей. Вскоре подошла санитарная машина, всех нас отвезли в эвакогоспиталь №1173, где с контузией пролежал месяц. Тут его и нашел командир зенитного бронепоезда № 5 капитан Павел Гагарин. Бронепоезд официально именовался 5-й отдельной железнодорожной зенитно-артиллерийской батареей.
Бронепоезда сыграли важную роль в артиллерийской поддержке войск, особенно в начальный период войны, когда у немцев был весомый перевес в танках. В начале войны немцы безнаказанно бомбили железнодорожные станции, узлы, порты. В октябре 1941 года власти
Ленинграда приняли решение о постройке на предприятиях города шести зенитных бронепоездов. Зенитный бронепоезд №5 был построен на заводе «Большевик» и сразу же выставлен на станцию Нева для защиты от налетов 5-й ГЭС. Немцы пытались разбомбить единственную работающую в городе электростанцию, но благодаря интенсивному огню бронепоезда и других зенитных батарей им это не удалось.
На БП № 5 имелось четыре 76-мм зенитные пушки, счетверенный зенитный пулемет и пулемет ДШК. В команду входили артиллеристы, разведчики,
дальномерщики, прибористы, локомотивная бригада паровоза, обслуга – всего более 100 человек. Акимов поначалу вошел в расчет орудия № 3.
На бронеплощадке для дальномеров стоял прибор управления зенитно-артиллерийским огнем – последнее достижение советских инженеров. Как-то Василия вызвал командир.
-- Ты вот учился в ремесленном училище, грамотный. А народ у нас в основном с 2-4 классами образования. Тебе и карты в руки – осваивай профессию установщика прицела.
-- Дело, казалось бы, нехитрое: после сигнала наводчика «Цель поймана» пошли мои секунды. На планшете построителя кручу правой рукой маховик синхронного электродвигателя каретки, имитирующей полет снаряда,
левой – маховик полетного времени цели. Совместил – кричу: «Есть совмещение». Тут командир командует: «Заряжай». Все четыре зенитных орудия по звуку ревуна ударяют залпом.
В этом деле надо не только зоркость иметь – и выдержку, и смелость.
Во время стрельбы бронеплощадка с орудиями дополнительно опиралась на домкраты. В мае 1943 года бронепоезд №5 в срочном порядке был переброшен со станции Нева на станцию Ладожское озеро и поставлен на погрузочный пирс порта Осиновец. Бронепоезд №5 был передан в оперативное подчинение штабу 1804-го отдельного зенитного артиллерийского полка малого калибра (ОЗЕНАП МК). Вблизи, на берегу Ладожского озера, размещалась 3-я батарея 1-го дивизиона 1804-го полка (ОЗЕНАП МК). Однажды, уже летом, порт подвергся массированной бомбардировке. Бронепоезд остался без привода – паровоз отправили на промывку. В налете вражеской авиации участвовало более 60 бомбардировщиков. С наблюдательного пункта поступила команда командира бронепоезда капитана П.Гагарина: «По группе бомбардировщиков с первого по девяносто пятому, гранатой, темп 5, заряжай!»
Раздался залп всех четырех орудий. Через 5 секунд – вновь звук ревуна, и вновь все четыре орудия ударили по врагу. Между тем немецкие самолеты, переходя в пике, сбрасывали бомбы на стоявшие в порту корабли, груженные продовольствием для осажденного Ленинграда. Бомбы падали на баржи и пирсы, где находились эвакуируемые из Ленинграда дети, женщины, старики…
(Продолжение следует...)
Владимир Саблин
В добрый путь!
Πредставляю вам удивительный журнал, журнал с запечатленными голосами совершенно обыкновенных, но исключительно талантливых людей, что живут с вами рядом, в вашем городе, или даже в вашей семье. Кто-то из них, возможно, первый раз взялся за перо, а кто-то позволил себе, наконец, обратиться к «ларцу» своей памяти и извлечь оттуда самые сокровенные и важные воспоминания. Всех наших авторов объединяет немалое количество прожитых лет, желание передать самое доброе и прекрасное, что у них есть внутри, рассказать о том, что волнует, о чем живут, чем могли бы наполнить умы и сердца других.
Когда все это задумывалось, я говорила коллегам: едва ли стоит быть профессионалами, иметь дипломы и корочки, чтобы делать в жизни интересные и полезные вещи…Можно ими стать в процессе занятия любимым делом, в данном случае – в проектной работе. Команде увлеченных и ответственных людей по силам многое. Дорогие друзья, не судите строго наш первый выпуск, все мы воплощаем свои мечты: написать статью, выпустить журнал, стать автором, стать членом команды единомышленников, Разве не это Счастье?!
Думаю, стоит упомянуть, что для Дома проектов этот журнал не первый в истории Организации. В течение нескольких лет мы издавали художественно-публицистический альманах «Возр@сту.net» (2007 – 2015). На новом витке работы мы снова обращаемся к письменному слову, нравственному посланию от старших к младшим, потому что ощущаем в этом актуальный запрос и залог сохранения всего человеческого, что есть в нашем обществе.
И еще. Как мы с вами знаем, люди старшего возраста как старейшины племени являются «хранителями памяти» общества, народа, они носители так называемого культурного кода, который обеспечивает развитие последующих поколений. Нашим проектом мы вскрываем «послание», которое должно было бы быть «в бутылке», и которое, возможно, кому-то понадобится после нас. Мы это делаем сейчас и в живом общении. Кстати сказать, каждому суждено быть и читателем нашего журнала, и его автором.
Светлана Чернышева
Каждое поколение, живущее в то или иное время, оставляет память о себе. Эта память может быть материализована в произведениях архитектуры, живописи, научных и технических достижениях. Это могут быть летописи, воспоминания, дневниковые записи людей, рассказывающие «о времени и о себе»: о важных для страны и общества событиях, людях (известных и неизвестных), а также о совсем личных простых, даже бытовых вещах, которые по истечении времени тоже становятся историей. Чем больше удаляются эти воспоминания от сегодняшнего момента, тем более уникальными и удивительными они становятся. А мы живём в своём времени и часто не задумываемся: то, что для нас – обыденная сегодняшняя данность, для поколения (и тем более поколений), идущих за нами, уже история. Мы все – участники, свидетели и создатели истории. Истории нашей семьи, города, страны, да и мира, в конце концов. В этом ценность каждой человеческой жизни – она неповторима.
Журнал имеет два основных блока - «Былое» и «Думы». Раздел «Былое» - это своего рода констатация. Создаём коллективный портрет «былого». Здесь публикуются воспоминания, зарисовки, любые фактические материалы. Материалы группируются по рубрикам, которые предлагаются редакцией, а также открываются по рекомендации участников проекта. Раздел «Думы» - это размышления, философствования, критические заметки наших участников на волнующие их темы. Это могут быть как размышления о сегодняшнем дне, так и о вечных вопросах. Здесь публикуются эссе, очерки о книгах, театральных постановках, событиях в мире искусства, материалы литературного творчества участников. Это деление условно. Не может быть Дум ни о чём (без Былого) и наоборот, не осмысленного Былого (без Дум). При этом предусмотрено существование на страницах журнала Гайд Парка – места, где можно свободно провозглашать и отстаивать любые идеи.
«Всем лучшим во мне я обязан книгам» - писал Максим Горький. И я не мыслю своей жизни без книги. При этом говорю: «Всем лучшим во мне я обязана людям». В нашем журнале есть рубрика «О тех, кто рядом – от тех, кто рядом». Я могла бы её довольно плотно наполнить: есть немало людей, которым я благодарна за ту жизнь, которую я проживаю. Родители и ближний круг, дети и учителя, сослуживцы и попутчики, соседи и случайные знакомые, товарищи по увлечениям и друзья – все они персоны уникальные. Более сорока лет после окончания педагогического института имени А.И. Герцена я работаю с детьми и взрослыми. Чем старше я становлюсь, тем больше учусь у тех, кто рядом. И утверждаю вслед за Е.Евтушенко:
«Людей неинтересных в мире нет.
Их судьбы – как истории планет.
У каждой всё особое, своё.
И нет планет, похожих на неё…»
Хочется, чтобы люди больше знали и больше ценили друг друга. Наверное, поэтому я здесь – в этом Доме и в этом Проекте.
Математик, журналист, педагог. Член Союза журналистов СПб и ЛО. Любовь к слову утвердилась в студенческие годы, когда потребностью души стало ведение дневника и длинные письма к друзьям и родным. Страсть познавать мир, людей, события и рассказывать об этом читателю воплотилась в многолетней журналистской работе, поначалу внештатной, а затем и в качестве штатного корреспондента. Кроме обязательных материалов удавалось публиковать и те, что рождались в тайниках души – зарисовки о природе, эссе, очерки о людях и путевые очерки. Работа над словом подвигла проникнуть в тайны родного языка, задуматься над технологией повествования. С годами накопленные впечатления и опыт переросли критическую массу, родилась потребность взять перо, чтобы поделиться с людьми пережитым в жанре рассказа. И вот родились рассказы и стихи в жанре верлибр и хайку, с которыми читатели познакомились благодаря книгам.
Представьте: садишься в … (машину, автобус, поезд, самолёт- что предпочитаете), или на … (коня, велосипед, корабль) или никуда не садишься, а, надев рюкзак, рискуешь пройти (десятки, сотни, тысячи километров– на сколько хватит) пешком по маршруту, который до этого разрабатывал до шага (что не отменяет неожиданностей). И что может быть лучше этого?! Идти, ехать, плыть, лететь –чувствуете? Перемещаться не только в пространстве, но и во времени, иногда даже в эпохах. Шутка. Но доля присутствует. Новые места, города, страны, люди. А главное – новые впечатления, мысли, да ты и сам после каждой такой дороги – новый. И начинаешь понимать больше и о себе, и о других, и о жизни. Ведь жизнь – это тоже путешествие. Из пункта А в пункт Б. И, когда ты уже ближе к концу маршрута, хочется рассказать кому-нибудь о пройденном – хотя бы о самых ярких моментах. Надеюсь, что наш журнал и станет тем местом, где мы сможем делиться своими воспоминаниями, мыслями и маршрутами. В путь!
Мне нравится быть читателем. Люблю хорошо сформулированную мысль, меткое слово, яркий образ, возникающий в воображении благодаря таланту писателя. Мой личный опыт как «творца текстов» укладывается в рамки профессиональной деятельности. Во-первых, как и всем преподавателям вузов, мне приходилось писать статьи и учебно-методические пособия. Во-вторых, я переводила с немецкого специальную литературу по контроллингу (экономике и финансам) и маркетингу. «Перевод – это автопортрет переводчика». Излагать чужие мысли на родном языке – не значит слепо подчиняться слову и логике автора! Одновременно учишься у него, а также интерпретируешь его. Увлекательный процесс, который помог мне приобрести новую специальность. Прошли годы, прежде чем у меня возникло желание заново обработать и структурировать накопившиеся методические материалы (в том числе и переводные) и – в идеале – издать их. Именно в Доме Проектов я встретила единомышленников, которые ставили аналогичные цели. В отличие от меня, мои коллеги – люди творческого склада, пишут стихи и обсуждают гуманитарные проблемы. Я с удовольствием присоединяюсь к ним.
